Далекое эхо - Страница 105

105

Алекс услышал убежденность в голосе Лоусона, но облегчения не почувствовал.

— Брайан вчера был не слишком дружелюбен, — заметил он.

— Понятно, что этого от него не дождетесь. Но давайте посмотрим в лицо фактам: ни Брайана, ни Колина вы не можете назвать изощренными преступниками. Если бы они решили убить вас и ваших друзей, они бы, пожалуй, заявились за вами следом в людный бар и разнесли вам голову из охотничьего ружья. Хитроумное планирование — не по их части, — сухо уточнил Лоусон.

— Значит, это не оставляет никаких подозреваемых. — Алекс подвинулся в кресле, собираясь встать.

— Не совсем, — тихо промолвил Лоусон.

— Что вы имеете в виду? — спросил Алекс, и тревога вновь охватила его.

Вид у Лоусона был немного виноватый, словно он сказал больше, чем нужно.

— Не обращайте внимания. Я просто размышлял вслух.

— Погодите-ка. Вы не можете так просто отмахнуться от меня. Что вы хотели сказать своим «не совсем»? — Алекс подался вперед, будто готовясь вот-вот прыгнуть через стол и вцепиться в безупречно отглаженные лацканы Лоусона.

— Мне не следовало этого говорить. Мне очень жаль. Я просто размышлял как полицейский.

— Разве вам не за это платят жалованье? Ну же, объясните мне, что вы имели в виду.

Лоусон забегал взглядом по сторонам, словно пытался сообразить, как выпутаться из ситуации. Затем он провел ладонью под носом и глубоко вздохнул.

— Сына Рози, — произнес он.

33

Линн уставилась на Алекса, продолжая тихонько баюкать дочку.

— Повтори еще раз, — потребовала она.

— У Рози был сын. Тогда это так и не стало известно. По какой-то причине патологоанатом при вскрытии этого не заметил. Лоусон признался, что тот был трясущимся стариком, который к тому же любил выпить. Но в его защиту он сказал, что следы родов могли быть скрыты нанесенными ранами. Естественно, родные не стали этого сообщать, потому что понимали, что, если люди узнают о ее незаконном ребенке, Рози станет выглядеть разбитной мамашей-кукушкой, которой и была. Из невинной жертвы она превратилась бы в девицу, получившую по заслугам. Родные отчаянно старались сохранить ее доброе имя. Как винить их за это?

— Я их и не виню. Один разок прочитать, что пресса сделала с вами, и любой на их месте поступил бы так же. Но почему этот сынок всплыл сейчас?

— По словам Лоусона, его усыновили. В прошлом году он решил отыскать свою биологическую мать. Он нашел женщину, которая руководила приютом, где находилась Рози во время беременности, и от нее узнал, что счастливого воссоединения с матерью не будет.

Дэвина захныкала, и Линн, улыбнувшись, бережно приложила мизинец к ее губкам.

— Наверное, это стало для него ужасным потрясением. Ведь, чтобы взяться за поиски родной матери, уже требовалось немалое мужество. Она один раз уже тебя отвергла неизвестно почему, и ты решаешься второй раз найти ее и, может быть, вновь получить пощечину. Но так надеешься, что она откроет тебе свои объятья…

— Понимаю. И затем узнать, что кто-то лишил тебя этого шанса двадцать пять лет тому назад. — Алекс наклонился вперед. — Можно мне немножко ее подержать?

— Конечно. Она недавно поела, так что должна немного поспать. — Линн бережно передала дочь Алексу, как самое драгоценное и хрупкое сокровище в мире. Он подвел руку под ее слабенькую шейку и нежно прижал дочку к груди. Дэвина что-то тихо пробормотала и затихла.

— Так, значит, Лоусон считает, что за тобой охотится ее сын? — уточнила Линн.

— Лоусон вообще не считает, что за мной кто-то охотится. Он думает, что я чокнутый псих, который делает из мухи слона. Его очень смутило, что он проговорился о сыне Рози, и он долго уверял меня, что этот малый совершенно безобиден. Сына зовут Грэм. Кстати, Лоусон не назвал мне его фамилии. По профессии вроде бы компьютерщик. Тихий, уравновешенный, вполне нормальный.

Линн покачала головой:

— Не могу поверить, что Лоусон отнесся к этому так легко. Кто же, по его мнению, послал эти венки?

— Он не знает и знать не хочет. Все, что его сейчас заботит, — это что его драгоценное повторное расследование трещит по швам.

— Они сарай вычистить не смогут, не то что убийство раскрыть. Он дал какое-нибудь объяснение тому, как им удалось потерять целый ящик вещественных доказательств?

— Они потеряли не целый ящик. У них остался кардиган. Он, кажется, был найден отдельно. Его перебросили через забор в чей-то сад. Его исследовали после других вещей жертвы, вероятно, поэтому-то он хранился отдельно от остальных улик.

— Он нашелся позднее? — нахмурилась Линн. — Это, случаем, было не тогда, когда они устроили второй обыск в вашем доме? Я смутно припоминаю, что Брилл жаловался, как полиция снова все перевернула спустя несколько недель после убийства.

Алекс напряг память:

— После первого обыска… Да, потом они пришли после Нового года. Они соскребали краску со стен и потолков. Хотели знать, не делали ли мы косметический ремонт. — Он презрительно фыркнул. — Больше делать нам было нечего. И Брилл тогда сказал, что слышал, как они что-то говорили о каком-то кардигане. Он решил, что они ищут что-то из наших носильных вещей. Но конечно, дело было не в том. Они говорили о кардигане Рози, — торжествующе закончил он.

— Это значит, что на ее кардигане была краска, — задумчиво произнесла Линн. — Поэтому они и брали соскобы.

— Верно. Однако совершенно очевидно, что образцы из нашего дома с теми пятнами не совпали. А то мы оказались бы совсем в дерьме.

105