Далекое эхо - Страница 35

— Вот здорово, — откликнулась она. — Только не будем пока что рассказывать об этом моему кошмарному братцу.

Еще один Новый год… Еще один уговор.

В полицейском клубе в Сент-Эндрюсе выпивка тоже лилась рекой. Звон колоколов почти перекрывало шумное благодушное веселье праздничного танца. Сейчас единственным сдерживающим фактором для тех, от кого служба постоянно требовала сдержанности, было присутствие жены или мужа, невесты или жениха, а также тех, кто позволил себя сюда заманить, чтобы спасти от одиночества холостых или незамужних.

Раскрасневшийся от пляски Джимми Лоусон подхватил под руки двух женщин средних лет, дежуривших за пультом связи. Хорошенькая регистраторша зубного врача, с которой он сюда явился, укрылась в туалете от его, по-видимому, безграничной любви к шотландским народным танцам. Ему это было все равно: на Новый год всегда хватало женщин, готовых поплясать до упаду, и Лоусон с удовольствием выпускал пары. Это как бы уравновешивалось его служебным рвением.

Барни Макленнан облокотился на стойку бара между почти лежащим на ней Шоу и Аланом Бернсайдом. У каждого в руке было по доброй порции виски.

— Господи, вы только гляньте на них, — простонал он, — скоро у них и до джиги дело дойдет.

— В такие ночки хорошо быть холостяком, — заявил Бернсайд. — Никто тебя не оттаскивает от выпивки и не волочет с танцев.

Макленнан на это промолчал. Он уже забыл, сколько раз убеждал себя, что без Элейн ему лучше. Но таких уговоров хватало не дольше чем на несколько часов. Прошлый Новый год они еще встретили вместе, хотя все уже было ясно. Они держались друг за друга куда слабее, чем танцоры, крутившиеся сейчас на середине зала. Не прошло и месяца, как она сообщила ему, что уходит. Ей надоело, что работа для него важнее ее.

С невольной усмешкой Макленнан вспомнил одну из ее вечных жалоб: «Было б не так обидно, если бы ты расследовал серьезные преступления, вроде убийства или изнасилования. Но ты тратишь все Богом посланное время на мелкие кражи и угоны автомобилей. Каково, по-твоему, чувствовать себя менее важной, чем побитый „остин-макси“ какого-то старого пердуна?» Что ж, ее желание наконец исполнилось. Год спустя он забуксовал в самом серьезном деле за всю свою карьеру — колеса крутятся, и ни с места.

В каком бы направлении они ни двигались, все заканчивалось тупиком. С начала ноября ни единый свидетель не видел Рози с каким-либо мужчиной. К счастью для этого таинственного ухажера, зима была суровой, когда людей больше интересует квадратный метр тротуара у них под ногами, чем то, кто с кем гуляет. К счастью для него и к несчастью для полиции. Они разыскали двух ее предыдущих дружков. Один расстался с нею ради девицы, с которой проводил время до сих пор. Ему было нечего делить с погибшей подавальщицей бара. Другого Рози бросила сама в первых числах ноября, и поначалу он показался многообещающим подозреваемым. Он никак не хотел примириться с ее отказом, пару раз появлялся в баре и устраивал небольшие скандалы. Но на ночь убийства у него было твердое алиби. До полуночи он находился у себя на работе, где происходила рождественская вечеринка, затем отправился провожать секретаршу своего босса и остаток ночи провел с ней. Он признался, что обиделся на Рози, когда она так с ним порвала, но, по правде говоря, получил больше удовольствия от новой своей пассии, гораздо более щедрой на сексуальные радости.

Когда же Макленнан на него поднажал, уточняя, что именно он имеет в виду, у парня взыграла мужская гордость, и он замкнулся как устрица. Тем не менее при дальнейшем допросе он признался, что у него с Рози настоящего полового сношения ни разу не было. Они ласкали друг друга, и только. Рози была не то чтобы ханжой, но не желала идти до конца. Он бормотал насчет того, что именно они делали ртом и руками, но утверждал, что этим все и ограничивалось.

Так что Брайан Дафф был в каком-то смысле прав, когда говорил, что его сестра порядочная девушка. Пожалуй, в этом отношении Рози далеко было до настоящей разбитной девицы. Но все эти сведения о ее сексуальных предпочтениях ничуть не приближали его к обнаружению убийцы. В глубине души он предполагал, что, скорее всего, встреченный Рози в ту ночь мужчина — тот же самый, что взял ее силой, а затем убил. Это мог быть Алекс Джилби или кто-то из его друзей. Но мог и не быть.

Его коллеги-детективы спорили о том, почему этот неведомый ухажер так и не объявился.

— Что, если он женат, — предположил Бернсайд.

— А может, боится, что мы пришьем ему статью, — цинично добавлял Шоу.

Все это были достаточно разумные соображения, но, они не меняли внутренней убежденности Макленнана. Несмотря на все теории Лоусона о сатанистских ритуалах, ни один из священников, с которыми беседовал Бернсайд, ни о чем подобном в округе не слышал — притом что уж местные священники получили бы такую информацию в первую очередь. В каком-то смысле он даже почувствовал облегчение: не было нужды отвлекаться на ложные следы. Он был уверен, что Рози знала своего убийцу, что она спокойно, без малейшего страха отправилась с ним в ночь.

Точно так же, как поступили нынче тысячи других женщин по всей стране. Макленнан отчаянно надеялся, что они затем мирно уснут в своих постелях.

А в трех милях от них в Страткиннессе Новый год встречали совсем в ином настроении. Здесь не было елки и рождественских украшений. Поздравительные открытки кучей валялись на полке. Телевизор, обычно не выключавшийся весь день первого января, молчаливо темнел в углу мертвым экраном. Эйлин и Арчи Дафф съежились в своих креслах перед нетронутыми стаканчиками с виски. Тягостное молчание было исполнено уныния и горя. В душе Даффы знали, что никогда больше не испытать им радости и счастья на Новый год. Зимние праздники отныне навек омрачены для них смертью дочери. Пусть другие веселятся, но им оставалось лишь горевать.